Эрос и Танатос. 20 историй о переплетениях любви и смерти - Алексей Казаков

Эрос и Танатос

20 историй о переплетениях любви и смерти

Алексей Викторович Казаков

Дизайнер обложки Виктория Фетисова

© Алексей Викторович Казаков, 2017

© Виктория Фетисова, дизайн обложки, 2017

ISBN 978-5-4474-5768-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Чёрный куб

Вчера мне приснился тот зловещий чёрный куб. И приснилась та женщина. Жутковатое содержание чёрного куба по-прежнему связано в моём сознании с образом Леры.

Впервые я увидел её на фоне убегавших слева направо серых деревенек в обрамлении летней зелени. Мы оказались соседями в креслах скоростного поезда Москва – Санкт-Петербург. У окна сидела молодая женщина в черно-белом шахматном свитере и чёрных брюках; интеллигентное лицо, очки, томик Маркеса в руках – «Полковнику никто не пишет». Она перевернула страницу, потом рассеянно посмотрела в окно, закрыла книгу, прикрыла глаза, видимо, желая подремать, но внезапно поезд начал резко тормозить, а потом и вовсе остановился. Возникла какая-то железнодорожная проблема, в которую мне не хотелось вникать.

Поезд не двигался с места уже примерно полчаса. Моя спутница посмотрела на маленькие позолоченные часики на левой руке и недовольно покачала головой, вздохнула.

– Опаздываете? – участливо поинтересовался я, желая как-то заполнить повисшую тишину и бездействие, а заодно завязать знакомство, хотя никаких перспектив в тот момент не строил. Просто женщина мне понравилась, и хотелось услышать её голос. И он оказался негромким, горловым.

–Уже опоздала.

Мы разговорились – о застывшем на рельсах поезде, потом о Маркесе, о его «Полковнике», об одиночестве как плате за обладание властью. В салоне разносили кофе, мы взяли белые дымящиеся чашечки и продолжили беседу. В разговоре я упомянул, что в Питер еду продавать доставшуюся мне по наследству, неподалёку от Александро-Невской лавры, однокомнатную квартиру. Неожиданно она заинтересовалась этим обстоятельством.

– А я как раз подыскиваю себе что-то похожее, и как раз в этом районе, – оживилась попутчица. – Мне нужна именно однокомнатная – я живу с дочерью, в однокомнатной. Хочу купить ещё одну такую же примерно, чтобы у дочки была отдельная, когда станет совершеннолетней.

– Я мог бы показать вам квартиру, возможно, это то, что вам нужно, – предложил я.

Она подумала несколько секунд.

– Спасибо. Я принимаю ваше приглашение, – улыбнулась, и я увидел румянец на её щеках и паутинку морщин под глазами.

Темно-рыжая чёлка на лбу, скорее всего, скрывала тоже морщинки. Лет ей на вид было 35—37. Похоже, мы почти ровесники.

Когда поезд подошёл к перрону, и мы стали готовиться к выходу, Лера (так её звали) сняла с верхней полки небольшую спортивную сумку, которую набросила на плечо, и коробку, обёрнутую плотным черным полиэтиленом и скотчем, который вверху превращался в подобие ручки. Я вызвался помочь своей спутнице нести эту поклажу, однако она мягко, но настойчиво отказалась.

– Боюсь даже предположить, что за ценности находятся в этой коробке, – с толикой ехидства подал я реплику, немного уязвлённый отказом.

Она улыбнулась:

– Вам лучше этого не знать. Это… так, кое-что по работе, везу в свой институт.

Мы дождались, когда толпа прошла, и теперь неспешно двигались к зданию вокзала.

– Наверняка, у вас там машина времени! – не отставал я с вопросами, кивнув на коробку, хотя чувствовал некоторую свою навязчивость; но почему-то этот чёрный куб не давал мне покоя.

– Эх, если бы, если бы машина времени… – вздохнула Лера. – Вы только не пугайтесь, я сейчас отвечу на ваш вопрос. У меня там отрезанная голова.

Я хохотнул, отметив про себя, что одетая в шахматный свитер молодая женщина с хорошей фигурой ещё и начитанная умница, и сейчас наверняка отсылает меня к отрезанной голове персонажа «Мастера и Маргариты» Булгакова.

– Отрезанная комсомолкой-вагоновожатой голова Берлиоза?

Она вздёрнула брови и ответила серьёзно:

– Да нет, тут другой сюжет. Видите ли, я майор полиции. Судмедэксперт. В этой коробке, в специальном контейнере – я не шучу – голова убитого человека. Тело пока не найдено. Везу на экспертизу в институт, в котором я работаю. Служу, точнее…

Наверное, в моем лице что-то изменилось. Лера внимательно посмотрела мне в глаза:

– Вас это смущает?

Я овладел собой:

– Ну почему… Такая ваша работа… Просто я не знал, что рядом с нами ехал такой… странный груз.

– Это для вас он странный. А для меня – рутина.

Итак, коробку она несла сама. Я помог ей сесть в такси. Через окошко машины договорились встретиться на следующий день – посмотреть квартиру и посидеть в кафе, обсудить наши внезапно возникшие общие дела.

Вечером я, мучаясь предчувствием июльского дождя, долго не мог уснуть в квартире покойной тётушки. Здесь всё мне казалось стариковским, советским и провинциальным: и ковёр на стене, – прибежище моли, иногда просыпавшейся и мелькавшей в свете настольной лампы, и сервант с фарфоровыми статуэтками и остатками сервизов, и немодная, разболтанная, скрипевшая своими деревянными суставами, мебель. Мне не хотелось открывать шкаф, не желал я видеть тётушкины ретро-платья, потёртую куртку, обувь, которой давно пора на помойку. На столике стоял, впрочем, вполне современный телевизор, который я подарил тётушке на 75-летие. Экран был покрыт пылью. Возможно, она его так  ни разу и не включила.

Кусались комары. Пришлось выпить прихваченной по пути водки и обтереться лосьоном после бритья – за неимением специального средства против навязчивых кровососов. И все равно не спалось.

Странно, что днём я ехал рядом с красивой женщиной и отрезанной головой. Кстати, была ли та голова женской или мужской? Надо было сразу спросить, а теперь, наверное, такой вопрос прозвучит глупо и некстати, – размышлял я, томясь преддождевой бессонницей. Кстати, майор полиции, возможно, и не имеет права отвечать на такие вопросы… В конце концов, какое мне дело? Моё дело – встретиться с приятной женщиной и постараться решить вопрос с недвижимостью.

Но ведь эта женщина красива, интересна, возможно, одинока. Небольшая интрижка на берегах Невы? А почему бы и нет? Но не более того. Меня вполне устраивала моя жизнь – любимая жена-красавица, двое сыновей-погодков, преподавание античной истории в престижном вузе…

Прогремел гром, отозвавшись позвякиванием тётушкиных некомплектных сервизов, потом, наконец-то, прорвался наружу дождь, в комнате с открытым окном запахло озоном и свежестью, – и я вскоре уснул.

У входа в кафе она была совсем другая – в светло-синем платье, высокие каблуки сделали её ещё стройней и подтянутее. Наверное, в полицейской форме она тоже не будет похожа на себя вчерашнюю и сегодняшнюю. Обладая ею, можно познать разных женщин, удовлетворяя таким образом атавистическую склонность многих (если не всех) мужчин к полигамии, – размышлял я.

Она улыбнулась, взяв свежую розу, которую я ей подарил. Я успел отметить перекличку цветов розы и ногтей Леры.

– Спасибо. Тронута… Роза пахнет розой, что сегодня не часто встретишь, – сказала, нежно ткнув в цветок точёный носик с чуть вздыбленными крыльями.

– Пройдёмте, товарищ майор, – игриво скомандовал я.

Она с улыбкой посмотрела мне в лицо (я уже понял, что такой прямой взгляд был ей свойственен):

– Слушаюсь, товарищ полковник.

Я воспринял это как комплимент. Я действительно носил на погонах три звезды, но маленькие, старлейские, и было это много лет назад, на офицерских двухмесячных сборах; я отметил также, что её неожиданное обращение ко мне по воинскому званию отсылали (возможно, случайно) к нашему недавнему разговору о книге Маркеса, которого, как выяснилось, мы оба любили.

– Вы преувеличиваете мои успехи в карьере офицера запаса, – уклончиво заметил я.

Наш обед прошёл в непринуждённой светской беседе. Но странное дело – у меня не выходила из головы отрезанная голова (извините за невольный каламбур). Вот сидит передо мной красивая женщина Лера, нежные её пальцы изящно держат вилку и нож, которыми она режет фаршированную креветками рыбу, но, возможно, совсем недавно эти же пальцы проводили трепанацию черепа убиенного… или убиенной. А это, пожалуй, четвёртый образ моей новой знакомой: чуть инфернальный, отталкивающий и манящий одновременно своей загадочностью для меня, человека сугубо штатского, мирного, немного брезгливого.

Потом мы поехали смотреть квартиру. Пили чай. Лера с интересом рассматривала тётушкино ретро-жилище.

– А, знаете, я подумаю, – оживлённо говорила она. – Неплохая квартира. В хорошем месте… А почему вы продаёте её? Ведь вы могли бы её сдавать.

– Мне нужны деньги на новую квартиру. Детишек двое – растут, скоро тесно будет.